Его игра на виолончели вызывает восторженные отзывы: «безупречный звук, утонченность нюансов» (The Buffalo News, «потрясающая звуковая палитра и певучесть» (The Washington Post). Но в жизни этот улыбчивый молодой человек совсем не похож на типичного виолончелиста. Как говорит сам Нарек Ахназарян, заслуженный артист Армении, «я в жизни и я на сцене — это два совершенно разных человека»

— Нарек, расскажите немного о своем детстве: как вы начали заниматься музыкой, почему стали учиться играть именно на виолончели?

—  У меня музыкальная семья. Папа — скрипач, мама — пианистка, оба — профессоры Московской и Ереванской консерваторий. Братья — тоже музыканты: один — пианист, другой — дирижер. Так что мой путь в музыку был предрешен с детства. Правда, папа хотел, чтобы я пошел по его стопам и стал скрипачом. Но мама всегда любила виолончель и однажды втайне от папы отвела меня в музыкальную школу и записала в виолончельный класс. Тут стоит отметить, что в середине 90−х в Армении в музыкальных кругах виолончель считалась как бы «запасным инструментом». Если у ребенка не получалось поступить в класс фортепиано или скрипки, его отдавали на виолончель. Поэтому все руководство школы было искренне удивлено, что два уважаемых профессора добровольно отдали своего сына на такой «второстепенный» инструмент. Но, я уверен, мама что-то чувствовала! Плюс еще забавный нюанс: в то время был популярен фильм «Иствикские ведьмы», а в нем есть момент, где героиня очень темпераментно играет на виолончели концерт Дворжака и настолько увлекается этой музыкой, что инструмент начинает дымиться и потом загорается. А поскольку я был очень непоседливым ребенком, возможно, этот эпизод подтолкнул маму к мысли, что именно виолончель соответствует моему характеру.

 — Мама угадала? Вам нравилось заниматься?

— Первые несколько лет, конечно, не нравилось! И я считаю это абсолютно нормальным. Было бы странным для маленького ребенка наслаждаться многочасовыми гаммами и упражнениями каждый день. Это скучно. Но это необходимая работа. Так что меня, безусловно, поначалу заставляли ходить в музыкальную школу, за что огромное спасибо родителям: они увидели во мне талант, потенциал и не отступили от своей задачи. А потом, когда у меня уже что-то стало получаться, когда начались выступления, концерты, я услышал первые аплодисменты, сам стал чувствовать инструмент, — вот тогда я уже влюбился в музыку, в виолончель и до сих пор в нее влюблен!

— У вас были исполнители, которые вас вдохновляли, на кого хотелось равняться?

— Для меня всегда был и до сих пор остается абсолютной вершиной Сергей Рахманинов — и как композитор, и как исполнитель. Его интерпретация, его музыкальность, его гений не подвластны времени. Уникальным скрипачом считаю Фрица Крайслера, это совершенно феноменальный музыкант. В детстве самое большое впечатление на меня произвел Григорий Пятигорский. У него такая царская игра, что он для меня был королем виолончели! Конечно, огромное влияние оказал Мстислав Ростропович, у которого я имел счастье учиться. Я был в его фонде единственным виолончелистом и много с ним общался. Можно сказать, он был моим ментором. Из ныне играющих виолончелистов очень ценю Мишу Майского — его талант, его чувство времени, его звук. У меня нет кумиров, но есть люди, которых я безумно уважаю.

— А среди композиторов и произведений, которые вы играете, у вас есть фавориты?

— Каждое произведение, которое я играю в данный момент, для меня является любимым — это действительно так. Любое произведение! Я в него погружаюсь и забываю о существовании всех остальных. Но, если заглянуть поглубже, наверное, самая большая привязанность у меня к сонате для виолончели Шостаковича. С ней я прошел долгий жизненный путь, ее абсолютно боготворю, она является для меня глубочайшим музыкальным произведением. Я не могу сказать, что она «самая любимая», просто я больше всего проникся именно этой музыкой.

Для меня всегда был и до сих пор остается абсолютной вершиной Сергей Рахманинов — и как композитор, и как исполнитель. Его интерпретация, его музыкальность, его гений не подвластны времени

— Что вас мотивирует участвовать в конкурсах, играть на сцене? Признание публики, ваши собственные ощущения?

— Я обычный человек, а в человеческой натуре — стремление быть первым, преуспеть в чем-то больше других, превзойти самого себя, и конкурсы для этого — отличный повод. От конкурсов, кроме победы, я всегда ожидал возможностей для развития. Но, честно говоря, большинство из них особо мою жизнь не изменили, за исключением конкурса Чайковского, который я выиграл в 2011−м. Он действительно открыл для меня много новых дверей: я получил признание, приглашения в лучшие залы мира. А о концертах скажу так: Нарек Ахназарян вне сцены и на ней во время исполнения — это два совершенно разных человека. Как только я беру в руки виолончель, все испаряется, в том числе даже публика. Я играю только ради самой музыки, ощущаю себя неким мостом между композитором и слушателем и обо всем забываю.

 — Вы не обращаете внимание на реакцию публики во время исполнения? Многие артисты бы с вами не согласились.

— Станиславский сказал одну великую мысль, она применима в любом виде творчества: «Надо ощущать искусство в себе, а не себя в искусстве!» Мне кажется, что, когда музыкант или артист на сцене думает о реакции публики, о том, что нужно публике, это автоматически превращается в «ощущение себя в искусстве». А когда ты думаешь о музыке, о послании композитора, ты стремишься его прочитать так, чтобы максимально передать через себя истинный смысл этого послания. Помню, когда я выступал на конкурсе Чайковского, в нескольких произведениях у меня был выбор: сыграть так, как я считаю правильным и честным по отношению к композитору, или сыграть «безопасно» и гарантированно понравиться публике и жюри… И я никогда не принимал решение в ущерб композитору и музыке. Вообще, публика бывает разная, но одну вещь точно любят все — искренность по отношению к себе, по отношению к музыке, это всегда завоевывает сердца и доверие.

«Как только я беру в руки виолончель, все испаряется, в том числе даже публика. Я играю только ради самой музыки, ощущаю себя неким мостом между композитором и слушателем и обо всем забываю»

— Насколько важно для исполнителя, на каком инструменте играть? Какая у вас сейчас виолончель?

— Мне посчастливилось играть на замечательных старых виолончелях, в том числе работы Гварнери и Страдивари. Это были коллекционные вещи, и они потрясающие. А сейчас у меня появился свой собственный инструмент. Его сделал Джебран Якуб — гениальный виолончельный мастер и мой хороший друг. Он создал виолончель специально для меня, и я чувствую, сколько души, любви он в нее вложил. Я очень счастлив на ней играть, особенно учитывая то, что у меня много лет были инструменты, которые мне давали во временное пользование. А этот — мой, его сделал для меня близкий человек, и это рождает особое отношение.

 — Ваше выступление открывало фестиваль VIVACELLO: те произведения, которые вы исполняли, — это был ваш выбор?

— Выбор был моим, единственное пожелание — чтобы программа не была банальной. Так что я решил отойти от привычного формата. Играл не одно большое музыкальное полотно на 25–30 минут с оркестром, а маленькие пьесы в совершенно разном стиле. Начал с «Песни менестреля» Глазунова, потом перешел к Чайковскому — это такие два русских романтика, а потом резко переключился на Латинскую Америку. Исполнил «Прелюдию» бразильского композитора Вила-Лобоса, а потом — танго аргентинца Астора Пьяццоллы. Такой контрастный микс вроде бы не связанных произведений, но которые гармонируют и дополняют друг друга. Думаю, получилось интересно.

 — Какое у вас впечатление от самого фестиваля и от публики?

— Я очень люблю московскую и вообще русскую публику, потому что, во-первых, она очень понимающая и, во-вторых, искренне любит музыку. Здесь люди приходят на концерт не как на шоу, что часто бывает, когда зрители просто хотят интересно провести вечер. Чтобы слиться с музыкой, получить именно музыкальное наслаждение. И мне очень импонирует, что на фестивале VIVACELLO всегда очень изысканная публика, я это вижу, очень образованная, элитарная в музыкальном плане аудитория, настоящие ценители классической музыки.

— Где вы еще любите бывать, выступать?

— Я очень люблю путешествовать. Для меня каждая страна уникальна по-своему, это действительно так. Везде я как оптимист вижу хорошие стороны, у меня «стакан воды всегда наполовину полон». Но, кроме Армении и России, еще две страны занимают особое место в моем сердце — это Италия и Япония. В Италии я обожаю старые театры, там уникальная атмосфера, всегда потрясающая акустика, особая история. А Япония — это рай для классического музыканта! Публика в этой стране очень интеллектуальная и жаждущая услышать качественную и серьезную музыку. Когда я прилетаю в Японию, у меня такое ощущение, что я просто рок-звезда! Такого больше нет нигде.

 — А сами вы какую музыку слушаете в свободное время?

— Музыку я слушаю постоянно, в основном в дороге — путешествую всегда со своим плейлистом. Наверное, в отличие от многих коллег, у меня там мало классики. Я считаю, что жизнь настолько многогранна, что, как бы я ни обожал классическую музыку и ни считал ее высочайшим видом искусства, все-таки искусство не ограничивается одним жанром. Поэтому у меня в плейлисте всего несколько избранных классических произведений: это три симфонии— 4−я, 5−я и 6−я Чайковского в исполнении Мравинского и Ленинградского симфонического оркестра — и один из квартетов Мендельсона, который я очень люблю. Все, этим классический репертуар ограничивается, и дальше начинаются Тупак, Эминем, «Лед Зеппелин», Билли Айлиш, то есть я слушаю все популярные жанры. На мой взгляд, каждый из них имеет право на существование и в каждом есть качественный контент и талантливые музыканты. Я люблю и рэп, и рок, и поп, и джаз и всегда выбираю тех артистов и ту музыку, которую считаю талантливой.

Я обычный человек, а в человеческой натуре — стремление быть первым, преуспеть в чем-то больше других, превзойти самого себя

 — Чем вы еще увлекаетесь, помимо музыки? Есть ли у вас хобби?

— Мое «хобби» — жить на полную катушку, наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Очень люблю спорт, особенно футбол. Правда, поиграть получается редко из-за плотного концертного графика. Еще у меня с детства страсть к компьютерным играм. Для меня это какой-то особый чудесный мир, куда я погружаюсь, ухожу с головой, и для меня это возможность полной смены обстановки, полного переключения.

— Во что играете?

— Поскольку я безумный фанат футбола и редко получается вживую в него поиграть, то это футбол на компьютере. И скажу вам, что у меня получается очень даже неплохо! Я человек амбициозный, мне скучно играть с компьютером, так что играю по сети с другими людьми. Думаю, что соревновательный момент меня тоже привлекает. В конкурсах я давно не участвую и, наверное, свой «конкурсный адреналин» восполняю компьютерными играми: в футболе, в «стрелялках». Соревнование с другими людьми мне доставляет огромное удовольствие. Такой уж я человек. Слушаю популярную музыку, играю в компьютерные игры — и совершенно не вписываюсь в типичный образ классического музыканта!